О театре

Ирина Винтерле

Два дня, две премьеры. 
День первый - "Последние" по М. Горькому, Театр Вера, режиссер - Александр Ряписов. 
Начинать нужно все равно с пространства. Спектакль создавался и играется в помещении Литературного музея им. Горького, старинном здании (конец 19 века), бывшем когда-то купеческим домом. Следовательно, не нужно никаких декораций. Парадокс: если дворянско-купеческий быт детально воссоздается на сцене, зачастую это скучно. Но вот здесь оно все – живое, настоящее, и от этого перехватывает дыхание. Раз – и в толпе зрителей мимо тебя проходит статная дама в шубке, явно пришедшая не из дня сегодняшнего. У дверей – горничная в белом переднике. Нас приглашают в дом, нам предлагают прислушаться… Здесь – играл рояль, там у камина шумели дети, тут прислуга накрывала на стол к обеду. А мы становился будто бы нечаянными зрителями нескольких трагических сцен из жизни семьи Коломийцевых. 
Со временем актеры еще увереннее обживут старую усадьбу. Дом – это не просто интерьеры, это необходимые в определенные моменты «голоса на лестнице», обеденный стол и небольшая, домашняя сцена, это десятки мелких деталей и ощущение «настоящего». Но режиссер здесь работал не только с пространством, но и со временем. В паузы, когда время в доме Коломийцевых замирает, неумолимо прорываются голоса нашего времени, как эхо, напоминающее, что мы всего лишь гости. Такой эффект обычно срабатывает в кино. Современный герой ходит по старинному дому, а вокруг него – будто тени, невидимые для всех, ходят хозяева, прислуга. И появляется одновременность, параллельность: зрители и Коломийцевы в одной и той же точке пространства, но в разных временных точках. Непередаваемо. 
Обитатели старого дома – большая семья на грани краха, в том числе и финансового. Тревожность, неустроенность даже в крепкой дворянской семье ощущается как примета страшного времени. Мы уже знаем, чем все окончится, и что предчувствие беды не напрасно. Иван Коломийцев (Вадим Пьянов), глава семейства, человек жесткий, грубый, эгоистичный, будто бы вобравший в себя все недостатки мужчин-самодуров. Но вместе с тем, как ни странно, есть в нем какая-то внутренняя сила, придающая даже такому во всех отношениях отвратительному герою долю обаяния. Противоположность Ивану – его брат Яков (Андрей Логинов), добрый, внимательный, щедрый, но предпочитающий бездействовать. 
По-своему и как умеет, но Иван любит своих детей, дорожит ими, и находит в них «достойное продолжение». По крайней мере, в Надежде (Татьяна Кириллова) и Александре (Олег Юлов). Последний и вовсе его молодая копия: актерски очень точно передано сходство двух характеров, разница лишь в том, что хулиганства младшего еще не приобрели размаха злодеяний. Дети в этой семье не только отвечают за грехи отцов, но и продолжают грехи своих родителей. Люба – резкая и злая, Петя – нерешителен, Вера – легкомысленна, предпочитает (как некогда ее мать) неприятный, но удобный путь замужества за ненавистным человеком. Все актерские работы интересны по-своему, но нельзя отдельно не сказать про Леща в исполнении Дмитрия Суханова. Наверное, это одна из самых ярких ролей в спектакле – узнаваемый во все эпохи характер умелого приспособленца. 
«Последние» театра «Вера» – спектакль, который обязательно нужно посмотреть. Почувствовать. Это какой-то совсем новый театральный опыт, новый уровень сопричастности. Спасибо всей команде, работавшей над постановкой! Спектаклю – успеха, и расти дальше, очень хочется через некоторое время вернуться! 

Елена Дертева 
Ребята,от души поздравляю! Так оживить и музей и Горького, все время спектакля ощущала себя действующим лицом,гостем этого дома,как хотите... Но все это было живо, по-настоящему... Время выберу и напишу отельный пост! Браво,Саша! "Вера" - верю и люблю!!

Светлана Пушкина 

Считаю большой удачей, что вчера попала на премьеру "Последние"! Нет, это был не спектакль а телепортация в прошлый век! В этом доме я проживала историю семьи Коломийцевых век тому назад. Филигранное попадание во всём: игра актёров, костюмы, настроение и конечно же место действа.(и даже запах супа!) Гениальная придумка сотворить это именно здесь! Возможно, что скажу сейчас крамольную мысль-хорошо, что это было сыгранно именно в этом доме а не в новом вашем театре. Скрип древнего паркета, шуршание платьев, звуки рояля.Режиссёрские придумки вообще словами не описать..-вообщем магия захлёстывала лично меня с макушкой! По окончании спектакля мне вдруг явно представилось, что войдёт сейчас Алексей Максимович и начнёт рукоплескать вместе с нами..."Вера", вы просто лучшие!!!Желаю вам скорее уже обрести ваш новый дом, в котором вы будете творить ещё много волшебного. Хотя мы уже убедились, что вашей труппе не страшны никакие трудности. Тысячу раз БРАВО!

Юлия Волкова

Знаете, в чем магическое притяжение спектакля А.Ряписова и театра «Веры», о котором в последнее время говорит вся театральная общественность города? 
В откровении. 
Режиссёру удалось поставить классику как современность, найти точные и правильные вопросы и ответы, грамотно расставить акценты и интонации в «трагическом балагане» судеб отцов и детей.
В актуальности. 
Очень здорово получилось показать и объяснить, что это не музейная история, а сегодняшнее животрепещущее высказывание. 
В атмосфере.
Особняк Бурмистровых открывает двери для своих гостей: пока вы гуляете по гостиной и каминному залу, в глубине дома играют на рояле Шопена и приглашают вас отобедать в семейную столовую.
Я очень люблю всегда тонкую, точную и пронзительную режиссуру Александра Ряписова, люблю прекрасный театр «Вера» за профессионализм и потрясающие актерские работы, огромную отдачу. И каждый раз этот актерско-режиссёрский симбиоз приносит прекрасные плоды. И в этот раз все получилось тоже просто волшебно. С премьерой всех вас! Это невероятный успех! Сердце и душа с вами!

Алёна Гурьянова лицей 82, класс 10А,

Сегодня я посетила ваш спектакль "Последние", вы не представляете, насколько сильно я восхищена вашей проделанной работой!!!
Все чувства, которые я испытала, просто не передать словами!!
Я вышла в тяжелом шоке!!
Это взаимодействие друг с другом рядом с публикой!!! Просто невероятно!!!
Как вы научились тому, как не замечать публику!!!
Сколько это ставит вопросов перед зрителями!!!
Передайте спасибо и восхищение от моего класса всему актерскому составу!!!
Спасибо за такие неведомые ощущения! 

Мария Малыгина

Друзья! Ах, какой же ПРЕКРАСНЫЙ спектакль поставил Александр Ряписов!!! Так тонко переплести текст Горького, пространство музея, актёра и зрителя! Браво!!! Восхищаюсь! Поздравляю! Желаю долгой жизни спектаклю!

Лев Харламов о нашей сдаче. Спасибо за поддержку!!
Под впечатлением сдачи спектакля театра Вера в пространстве Литературного музея А. М. Горького по пьесе Горького же "Последние". Режиссёр Александр Ряписов очень тонко и осторожно, но вполне конкретно работает и с текстом столетней давности, и с фактом нахождения в музее, и с нами, зрителями, наблюдающими эти семейные хроники из 2017 (юбилейно-революционного). Очень верный тон, идеальная степень иронии (даже, пожалуй, угол иронии). Лещ (Дмитрий Суханов) и Надежда (Татьяна Кириллова ) неожиданно открывают режиссёрский взгляд на пьесу, и с какого-то момента ты смотришь с точки зрения неотвратимости происходящего падения. Безумный мир, в котором хрупкий цветок любви, честности, благородства выжить не может, он должен мутировать или погибнуть. 

Алена Щеблева

Поздравляю Вас со сдачей!На мой скромный взгляд-это достойная,интересная,качественная работа!Это очень атмосферный спектакль,прекрасная площадка!От всей души поздравляю!Режиссеру огромное спасибо за очень грамотный-деликатный подход к материалу!Поздравляю,приду ещё!Красавчики))))))))!

Татьяна Кривчикова 

Атмосферность - это до пошлости заезженное слово. Раньше я любила его, затем оно обесценились в силу частого его употребления всеми и по любому поводу. Теперь я стараюсь использовать его как можно реже и когда без него действительно никак не обойтись. В отношении "Последних" в постановке Александра Ряписова - именно что никак. 
Атмосферность - основная и краеугольная характеристика спектакля. Дом - ещё один персонаж пьесы и, хоть и не прописан у Горького в качестве такового, у Ряписова - он главный ее персонаж. 
Что-то особенное витает в воздухе нижегородского особняка Бурмистровых во время недружных обедов и чаепитий семьи Коломийцевых... Здесь пахнет только что сваренным супом и валериановыми каплями, играет в глубине дома фортепиано и бродят из угла в угол тихие тени - призраки семейных тайн. Здесь сцена - весь дом. Вот герои в столовой, а через секунду они уже ссорятся в соседней комнате, из овального зала звучит фривольное пение, на парадной лестнице стучат дробью торопливые чьи-то шаги, из кухни выбегают с подносами горничные, буднично и привычно рассуждающие о делах текущих наших дней... И так это хорошо и уютно, так близко...
Наверное, только в стенах старинного семейного дома, сохранившего свой неповторимый дух, возможен этот поразительный эффект искажения времени, когда моментами трудно бывает понять что же здесь настоящее: мы, нынешние, в джинсах и с телефонами или они, в брошках и мундирах с эполетами, и кто у кого в гостях: мы у них или они у нас? 
И будто бы воздух слегка рябит и мерцает меж нами, как в фантастических фильмах, и мы смотрим на них из нашего сегодня, а они на нас - из своего. Мы пересекаемся взглядами, чувствуем дыхание друг друга, они пытаются что-то сказать нам, как-то докричаться. А мы... Слышим ли мы их? 
...Спектакль вошел в музей Горького и стал еще одним его прекрасным экспонатом. Вынеси его сейчас на сцену театра - и он утратит изрядную долю своей внутренней силы, особости, сущности своей. Да и сами Коломийцевы словно часть этого дома - неотделимая - как те проклятые пираты, что вросли в свой корабль и утратили связь с реальностью. Мы уйдем, а они - останутся, будут бродить привидениями среди стен и портьер, чтобы однажды вечером вновь разыграть свою семейную драму - вечную драму отцов и детей. Они будто бы обречены на этот круг - заложники самих себя и Дома. Дома, в котором их сиротливые, вопиющие голоса еще слышны... как во сне.

Настя Назарова

Самое страшное, что может случиться со зрителем во время спектакля (кроме внезапно зазвонившего телефона) – это погружение в сон. А если уснул, да еще похрапываешь? Настоящий конфуз. На спектакле «Последние» по Максиму нашему Горькому погрузиться в сон, а точнее в сны, сам Режиссер велел. Кстати, режиссером новой постановки Нижегородского театра "Вера" выступил Александр Ряписов. 
Начну с конца. В самом финале, когда артисты вышли на поклон, я рыдала, а спрятаться было некуда: справа – артисты и зрители, слева – целая толпа зрителей, прямо – снова зрители. Пришлось плакать у всех на глазах, и оттого слезы были еще более горючими. Почему ревела? Необъяснимо, слезы просто катились, катились, катились маленькими росинками по горячим щекам. Катарсис? Возможно. 
Но вернемся к началу. Тем, кто только собирается на «Последних» в Литературном музее им. Горького, я настоятельно рекомендую с первых минут, еще стоя в холле на втором этаже, стать ушами и глазами дома. Приходите подготовленными, забудьте о делах и проблемах, ожидающих вас за пределами старинного особняка. Все, в ближайшие два часа сорок минут вы в другой эпохе. Обязательно слушайте, что едва слышно говорит вам горничная: прислушайтесь, представьте, что совершаете скачок во времени, и тогда «Последние» впустят вас в свой мир. 
Спектакль сделан невероятно грамотно и тонко. Он необычный по своей форме, подаче, что во многом обуславливается пространством. Вообще в последнее время я все чаще ловлю себя на мысли, что камерное пространство – моя тема. Мне важно всматриваться в выражения лиц, важно видеть капли пота, знать, что герои настоящие, из плоти и крови. Литературный же музей – площадка не просто камерная, а камерная в квадрате, и оттого происходящее в ее стенах еще больше цепляет, бьет током. Ты как бы есть, но тебя не замечают. Задевают подолами платьев, случайно орошают какой-то бесцветной жидкостью, в нос бьет едкий запах корвалола (по тексту – валерьянкой). Но самое приятное, добавляющее уюта, – пар, идущий из чана с супом на обеденном столе. Увлекательная игра с нотками вуайеризма. 
На самом деле описывать свои ощущения от спектакля трудно, поскольку сразу после просмотра проходило обсуждение с театральными критиками – членами жюри VIII Российского фестиваля им. Горького: Евгенией Тропп и Евгением Авраменко. Конечно, их слова теперь наслаиваются на мои собственные мысли, но я стараюсь говорить от сердца. Не разделяю мнение Тропп относительно придумки с дефиле маленькой девочки в свете синих софитов. Всякий раз от ее проходки в жилах стыла кровь, было в этом что-то инфернальное. Хотя немного поразмыслив, я пришла вот к какому выводу: это не отдельный персонаж и вовсе не вишенка на торте. Это маленькая версия тех или иных героев пьесы. Могу ошибаться, но мне явно видится намек на то, что взрослые «Последние» когда-то были детьми, а, как известно, происходящее в детстве и юности формирует взрослого человека. Допускаю, что это лишь мои фантазии. 
Если говорить об игре артистов, то из всех детей Ивана Коломийцева (Вадим Пьянов) мне больше всего понравился Петр (Денис Зиненко). Тогда как к Александру (Олег Юлов) остались вопросы – чувствовалась какая-то наигранность и недоигра одновременно. При этом и Тропп, и Авраменко наоборот отметили игру обоих сыновей. Приятные впечатления оставил старший Коломийцев. Ему я верила от и до. Даже после спектакля, когда мы рядом сидели на обсуждении, то и дело по коже моей пробегали мурашки. Хороша, на мой взгляд, Софья (Татьяна Каурова), которой я искренне сочувствовала на протяжении всего спектакля, быть может, даже больше, чем Соколовой (Наталья Лемешевская). 
Образ Веры (Александра Трушкина) немного разочаровал. Критики сказали, что, несмотря на непростую ситуацию в этой семье, герои выясняли отношения вовсе не на повышенных тонах. Мой же слух чувствителен к высоким нотам, а их больше всего было у Веры. Поэтому местами она напоминала мне мхатовскую инфантильную Люду, младшую дочь Вассы Железновой. «Вася хорошая! Хорошая!» «Папа хороший! Прекратите так говорить про папу!» (не дословно, по памяти). 
Надежда (Татьяна Кириллова) мне тоже показалась наигранной, искусственной. Тогда как Лещ (Дмитрий Суханов) ну просто прелесть. К тому же на фоне членов этой семейки он ярко выделяется. Сразу видно – не их породы. В этой постановке он эдакая серая лошадка, до конца его роль непонятна. Виновен ли он в смерти Якова (Андрей Логинов)? 
Непонятными остались образы горничных нашего времени (Наталья Червякова, Юлия Залетина), которые то и дело возвращали нас в реальность. Если они говорят о каких-то актуальных вещах, то почему одеты так несовременно? Дабы все смешалось в нашем сознании, как это бывает, когда мы спим? 
Отдельно хочется сказать о роли режиссера в процессе игры. Лично я отчетливо слышала голос Ряписова как минимум в двух моментах: в начале первого действия, когда зрителям показывают репетицию прохода юной актрисы из одной комнаты в другую, и в начале второго действия – розыгрыш смерти Якова и непонятные манипуляции Леща. Режиссер как бы говорит: вот на это надобно обратить внимание, господа зрители. 
Замечательная, довольно символичная сцена чаепития в финале спектакля, когда вся семья в сборе (кроме усопшего Якова). Заметьте, в какой последовательности герои покидают комнату. Если вы внимательно смотрели постановку, то с легкостью угадаете, кто – за кем. Хотя концовка получилась неожиданной, потому как думала, что последним покинет столовую юная копия Ивана. Ошиблась. Во время написания текста я задалась вопросом: ждет ли Александра судьба своего отца? Не потому ли он не сдвинулся с места? Ответа мы не узнаем, наверное. 
В общем, приседаю в реверансе. Браво!

Полина Зонова

«Призрак дворянского гнезда»

«Все счастливые семьи похожи друг на друга, каждая несчастливая семья несчастлива по-своему».Л. Толстой

В Нижнем почти нет «музейных» спектаклей. Много музеев, много просто «домов с историей», а спектаклей почти нет, а ведь эти интерьеры, по сути, одна большая живая декорация ко всему Чехову, к Горькому и ко многим другим. Оживляя пространство дома, режиссер делает зрителя молчаливым свидетелем происходящего, как в кино, когда два времени накладываются одно на другое. Зритель может только наблюдать, только слушать. В «Последних» - смотреть, как на его глазах рушится отдельно взятая семья, рушится страна и как воздух гостиной Коломийцевых наполняется предчувствием необратимого. Первая революция уже была, второй еще не было, наступило смутное пугающее время. Конечно, это не иммерсивный театр общепринятом понимании – здесь (в самом спектакле) почти нет взаимодействия, но это по-своему иммерсивный театр. Это один из самых нужных, на мой взгляд, форматов для классических пьес, в которых мало действия и много диалогов – спектакль в пространстве дома. Не в «интерьерах музея».

«Вера», мне кажется, выстрелила «Последними». Театр, который в силу определенных причин столько лет был без площадки, выпустил спектакль-событие. Про него хочется говорить, хочется рассказывать, брать за руку и вести на него всех, чтобы как можно больше людей посмотрели на эти «сны старого дома». В доме купцов Бурмистровых есть что – то необычное, там живы и осязаемы как нигде, «дух времени» и «чувство дома». В столовой, там, где рассаживают зрителей, и идет основное действие спектакля, с импровизированными рядами и стульями вдоль стен – не больше пятидесяти мест. Непростая задача – освоить это пространство: сделать так, чтобы зрителям было все видно и слышно, а актерам дать существовать как в собственном доме: входить и выходить из столовой, говорить на лестнице, играть на рояле в одной из комнат. Это и «оживляет» дом – да, мы видим столовую, но чувствуем и слышим все пространство – звук удаляющихся шагов, голоса из других комнат, музыку. Это пространство учит наблюдать. Оживает полутемная комната. На два часа вы безмолвный свидетель того как «неблагополучно в этом доме».

У Андрея Логинова потрясающе несовременное лицо – лицо всех «маленьких людей» русской литературы. К его Якову, тихому и неконфликтному, полной противоположности брату, проникаешься с первого взгляда. Всем, кто занят в этом спектакле невероятно идет горьковская эпоха. Как интересны Александр (Олег Юлов) в зеленом мундире отца и с портретом императора в руках; Петр (Денис Зиненко) в гимназической форме; доктор Лещ (Дмитрий Суханов), Иван (Вадим Пьянов) и Софья (Татьяна Каурова), Люба в больших темный очках (Анна Королькова), Вера (Александра Трушкина) - все они как с фотографий Карелина.

Я часто думаю о том, что Горький писал о нижегородцах. Когда вдруг сначала шумят на лестнице, а потом появляются с коньками Петр и Вера, кажется, что они пришли откуда – то с Черного пруда. Возникает странное ощущение причастности, какого – то родства с происходящим. Но мы здесь только гости, нам не дают об этом забыть. «Ломается» время и вот горничные обсуждают последние новости двадцать первого века. «Нужно думать о детях в это страшное время» - говорит Софья мужу и мне кажется, что она имеет в виду не столько своих детей, сколько следующие поколения, - «А вдруг они осудят…»

На премьере после финальной сцены я видела, как плакали зрители, мне кажется, что я и сама плакала. То ли от того, что понимала, что за первой революцией через каких – то десять лет последует вторая, и жернова новой системы смелют всех Коломийцевых, то ли от того, что со мной сейчас были так откровенны. Остаться безучастным, вглядываясь в лица невозможно. Колмийцевы не виноваты, что им выпало на долю это страшное время, не виноват дворянин, который пошел служить в полицию, не виноват никто. Как в условиях надвигающейся нищеты может выстоять дворянская семья, в которой каждый начинает преследовать свои интересы и всеми руководит страх за будущее? Коломийцев Вадима Пьянова то жесткий, деспотичный, то беспокойный, растерянный… Может быть причина его самодурства в любви к детям, просто эта любовь так искажена…? Софья, попрекаемая мужем скорее по привычке, чем со зла совершенно растеряна. Ей нечего сказать детям, а дети хотят ответов, потому что в современном мире им стало непросто отличить хорошее от плохого. И потому Вера (Александра Трушкина) так люто защищает отца… И они, родители и дети, заложники этого дома, замкнутого круга вражды, ненависти и предчувствий. В этом доме свои «призраки»: маленькая девочка в маске - ожившее воспоминание Софьи о своем грехе, воплощенное беспокойство Коломийцева. Ни смерть Якова, ни речь главы семейства о сплочении не может решить возникших в большой семье противоречий. Механизм разрушения уже запущен. На премьере я вдруг поймала себя на мысли, что мне хочется кричать так, как кричат злодеям дети на новогодних представлениях: «Нет, не надо, что вы делаете?»

Это спектакль о людях, поставленных в трудное, наверное, одно из самых трудных положений, о том, как просто растерять всякое людское достоинство, поддаться искушению или устоять. Опустошенно звучит труба в финале, затихает дом.

Ощущение этого спектакля долго не оставляет. Его переживаешь как – то особенно, острее. Как будто бы ты был в гостях у Коломийцевых чтобы что – то изменить. Но как и что?

Полина Зонова

ПОСЛЕДНИЕ. ВАРИАЦИИ 
Спектаклю «Последние» Александра Ряписова год. Зная, как живут постановки, десятилетиями, год – это немного, но достаточно для того, чтобы обжить пространство, материал, обстоятельства. Начать другие поиски… 
Я знаю тех, кому спектакль «не зашел», тех, у кого есть разного рода вопросы к его логике, это все естественно. Собрав положительные и отрицательные отзывы, событие состоялось: спектакль был показан на Горьковском фестивале, он шел и идет при, говоря казенным языком, «отличной заполняемости зала». 
Я не буду дублировать все ранее написанное, спектакль я, наверное, видела раза четыре. И каждый показ он менялся, он дошлифовывался, он огранялся режиссерской рукой. Вот то, что действительно здорово: когда видишь, что не «выпустили и забыли», а постоянный процесс. 
История каждый раз не повторяется, она каждый раз играется о разном. 
Самый популярный вопрос: «Договариваются ли Вадим Пьянов (Иван) и Олег Юлов(Александр) заранее как будут работать и что акцентировать сегодня, потому что «сын в отца»?» 
Мне кажется, они не договариваются. Из того, что я знаю о работе актера, мне кажется, что это процесс, в котором не договоришься о таких вещах. Есть партнер – чувствуй, наблюдай, сцепляйся и пасьянс идентично не сложится никогда. В реальной жизни ничего не повторяется дважды, но ведь и «Последние», пожалуй, самый «реальный» нижегородский спектакль за счет формата. Попробуй, обмани зрителя, когда он даже не в полуметре. 
За вариациями, сменой темпоритма, переакцентировкой каждый раз открываются «новые» Коломийцевы. Коллизия каждый раз одна и та же, а действуют каждый раз разные характеры. 
Вадим Пьянов (Иван) от жесткого крикливого деспотизма первых показов переходит к внутренней слабости и воплощению «актера на роли героев», тоньше отыгрывает «семейственность» и настоящий страх за супругу и упавшего в обморок Петра (Денис Зиненко). 
Дмитрий Суханов (Лещ) каждый раз наделяет своего персонажа разным градусом «мерзости» и то виновато опускает глаза и безэмоционально тараторит, то «вырастает» в наблюдательного вальяжного «серого кардинала». Денис Зиненко(Петр) острее акцентирует астму своего героя, и мы видим, что при всей внешней стати основательности он в первую очередь действительно «болезненный мальчик». 
А еще есть смена мизансцен, но про нее я рассказывать не буду, потому что есть еще 2 октябрьских и 2 ноябрьских показа – сходите посмотреть, что поменялось и поразгадывать загадки старого дома. У этого особняка много тайн и страсти в семье, которая возникает там примерно два раза в месяц, разгораются все более трагические. 
Есть ли у Коломийцевых шанс пережить бурю?