О театре

Есть ли в жизни место подвигам? Ответ на этот вопрос Максим Горький в своем рассказе «Старуха Изергиль» дал через сопоставление собственной истории героини с образами, выведенными в ее сказках-притчах. Вдумчивый читатель поймет, что жизнь дает человеку много шансов совершить героический поступок, но не каждый ими пользуется — кто-то из эгоизма, кто-то из душевной мелочности, кто-то ведомый животным инстинктом, а кто-то просто из равнодушия. Тех, кто готов переступить через себя ради других, мало, но их поступки озаряют светом путь человечества.

Свой ответ на горьковский вопрос попытался дать и нижегородский детский театр «Вера» в новой постановке «Пламя Данко», премьера которой стала возможной благодаря меценатству: театр в 2017 году, став победителем конкурса-премии «Перо Жар-Птицы», получил от девелоперской компании «Столица Нижний» грант на осуществление своей многолетней мечты. Особенностью спектакля стало и то, что его создателям удалось удивительным образом соотнести тему подвига героев легенды не просто с реалистическим действием, а с реальной жизнью за пределами театра. Впрочем, обо всем по порядку.

От литературной легенды к драме

Легенда — для театральной интерпретации жанр непростой. Горьковские истории о Ларре и Данко компактны и повествовательны в том смысле, что содержат минимум диалогов. Их прозрачный нравственный посыл, сконцентрированный в символическом сюжете, достигает почти мифологической обобщенности. Превратить такой текст в драматическое произведение невероятно сложно: есть опасность уйти или в дидактическую патетику, исключающую психологическую достоверность, или, наоборот, в лишние бытовые подробности, которые будут противоречить стилистике легенды. Для этого литературного жанра с его условностью наиболее подходящими формами воплощения на сцене, на первый взгляд, были бы опера или балет. Театр «Вера» показал нам пример оригинального драматургического решения, которое, впрочем, отдает дань и другим видам сценического искусства.

Режиссер спектакля Елена Лопухинская создала собственную инсценировку, объединяющую истории о Ларре и Данко в единую фабулу с общим конфликтом. Для этого была искусно достроена сюжетная канва, появились другие герои, отношения между ними, столкновения характеров. Рядом с диалогами на равных сосуществует пластическое движение — танец и пантомима, с их помощью хореограф Лидия Акинина передала все ключевые этапы жизни племени.

Главные сюжетные линии

Пластика, которой в «Пламени Данко» отдана значительная часть сценического времени, позволяет обратить действие в развернутую метафору истории человеческой цивилизации. Так, в начале спектакля перед глазами зрителей — хореографические картины рождения племени из пепла, обретения им орудий труда, распределения по парам, соперничества из-за женщины, рождения детей, возникновения речи и чувств — счастья, любви, зависти, страха. Это детство человечества, когда все происходит впервые, до культуры, когда вещи еще неотделимы от понятий и слов. Постановка дает возможность увидеть, как в природной чистоте и наивности людей образуются противоречия, как из них постепенно складываются институты власти, как из тьмы и лжи вырастает религия, как хитрый и завистливый человек, апеллируя к животному ужасу толпы, выдумывает бога-орла и провозглашает себя всемогущим жрецом. Если в смысловом пространстве горьковской легенды орел, который уносит девушку, реален, то в спектакле он фикция, созданная воображением людей.

К известной легенде добавляются новые перипетии и новые смыслы. Так, например, история любви Гарра (Константин Еремеев) и Гарайи (Наталья Лемешевская) вводит в действие темы несправедливости, разлуки, одиночества. Гарайю, по требованию жреца, отдают орлу, причем эту жертву приносит само племя, отворачиваясь от нее. Выбор жертвы и всеобщее согласие на нее ради благополучия племени становятся первым моментом коллективной подлости людей, предательства. Гарр уходит из племени, потому что не может оставаться с этими людьми, но при этом никому не мстит.

Еще одна сюжетная линия — любовь Данко (Дмитрий Суханов) и Линойи (Анна Королькова), девушки, которая погибает от рук гордеца Ларры (Олег Юлов). Линойя художественно дополняет Данко, безоговорочно верит ему, когда тот рассказывает о своем путешествии туда, где нет тьмы. Их совместные сцены — самые светлые эпизоды в спектакле. Данко переживает свою утрату, но подобно Гарру, отказывается от мести. Его ответ на жестокость — милосердие и стремление понять мотивацию другого человека.

Два нравственных полюса

Данко и Ларра, в трактовке Елены Лопухинской, — ровесники, оба принадлежащие второму поколению племени. Их образы, более глубокие, чем в рассказе, раскрываются во взаимодействии с другими персонажами и друг с другом. Они не просто положительный и отрицательный герои, а, шире, представляют собой два полярных отношения к жизни — свободу мышления и зашоренность взгляда, умение вместить в себя чужую боль и нравственную глухоту, готовность уступить и неспособность пойти на компромисс.

Двум артистам, несмотря на некоторую символьность своих персонажей, удалось их психологически выстроить. Мы видим, как меняется Данко от по-детски наивного подростка до решительного смельчака, который, преодолев личное горе, берет на себя ответственность за судьбу племени. Ларра показан не карикатурным злодеем, у него есть свои противоречия, он также проходит свой путь становления — от подросткового максимализма до уничтожающей его самого ненависти к людям.

Мотивировки действия

Соединение условного действия с психологизмом персонажей устроено настолько сложно, что местами кажется — в спектакле выпущены важные промежуточные эпизоды или реплики, внутренне объясняющие некоторые поступки героев. Так, когда Гарайя приводит своего сына в племя, она предлагает ему склонить голову перед старейшинами и подать руку молодым. Ларра отказывается и практически сразу отрекается от матери, физически отталкивает ее от себя. Мы понимаем, что Ларра много лет уживался рядом с Гарайей, которая заботилась о нем. Почему он неожиданно отверг ее, непонятно, этот момент спектакля ничем не подготовлен. В другом эпизоде Ларра хватает девушку, чтобы увести за собой, и практически сразу ее убивает. Момент ее отказа пойти с ним в зрительском сознании не фиксируется, поэтому убийство выглядит немотивированным. Если оно случайно, то эта «случайность» должна стать известной и понятной зрителю и другим персонажам. Сама сцена убийства Линойи как первая смерть человека от рук другого — переломный момент в жизни племени, при этом она не совсем отчетливо выражена в символическом сценическом действии, то есть не сразу понимаешь, что девушке нанесен смертельный удар. Это становится понятно впоследствии, но такой важный момент всеобщего шока упущен.

Сценический язык и жанр

Эти незначительные сюжетные «провисы», образовавшиеся, вероятно, из-за сокращения и без того продолжительного действия (спектакль идет без малого два с половиной часа), не лишают постановку драматической цельности. Более того, совмещение различных типов действия — от метафорического до психологического — с повествованием во многом дает ключ к пониманию жанра спектакля. Перед нами — жанровые вариации на тему древнегреческой трагедии, приемы которой дали горьковской легенде понятный и адекватный ее стилистике сценический язык.

Стихотворный текст инсценировки, написанный в основном дольником на основе пятистопного ямба, дает нужное архаическое звучание. Стихи перемежаются прозаическими вставками собственно горьковского текста, например, в сцене, где Ларра объясняет, почему убил Линойю, или в финале, когда один их племени повествует о том, что случилось после того, как Данко вывел людей из темного леса — характерный для древнегреческой драматургии прием рассказа о событии, которое произошло за сценой. Гибель положительного героя в конце пьесы, в традициях трагедии, открывает путь добру и справедливости.

В качестве хора, который комментирует события, дает им нравственную оценку, в постановке Елены Лопухинской выступают Матери Стихий — Мать Воздуха, Мать Воды и Мать Земли — они появляются на сцене в самые важные и переломные моменты действия, объясняют этапы жизни племени, осуждают героев или предупреждают о грядущем. Они воплощают вселенскую мудрость, всегда находятся вне сюжетного действия, вернее над ним. Именно Матери Стихий в прологе спектакля предсказывают рождение людей из пепла «без огня». Их присутствие подчеркивает конечность человеческого существования, временность цивилизации, проходящей постоянный цикл рождения и гибели.

Декорации и костюмы

Эта важная идея выражена в визуальном пространстве постановки через декорации и костюмы. Художник-постановщик Андрей Михайлов создал на сцене постапокалиптический мир, возникший на обломках прежней технократической цивилизации, ушедшей в небытие. От нее новому примитивному племени остались лишь бессмысленные индустриальные элементы в виде старых железных бочек, черных пленок и деталей разрушенных механизмов, теперь ставших основой новых дольменов. Постапокалиптика запечатлена и в сложных костюмах, соединяющих мягкие фактуры природных тканей с особыми украшениями, в качестве которых служат микросхемы, утратившие для новых людей свое назначение.

Музыка и свет

Особую роль в создании образа первобытного человечества, рожденного после краха предыдущего общества, а также в развитии конфликта играют музыка и световое сопровождение спектакля. Музыка, написанная композитором Марком Булошниковым, на протяжении всего действия не просто создает нужную эмоциональную напряженность, но и сама по себе наделяет события смыслом, рассказывает историю племени своим языком. Сложное электронное звучание развивается с течением сюжета, с каждым изменением жизни героев — от жесткого хаоса в прологе, затем обретения ритма и порядка в момент становления племени до нежной мелодической лирики и торжественной темы подвига в финале спектакля. Особую зрелищность и яркость постановке придает разработанный Еленой Левичевой комплексный световой сценарий. В условиях, когда основная часть декораций статична и манипуляции с ними минимальны, свет динамически меняет пространство, всегда попадает в смысл происходящего и соответствует музыкальной теме, часто рифмуясь со звучащей мелодией. С помощью световых эффектов передаются не только природные явления, например, как тьма сгущается вокруг племени, но и важные для понимания отдельных мизансцен мотивы: красные оттенки вводят в действие семантику власти, зла, смерти, а голубое сияние заставляет воспринимать происходящее сквозь призму вечности.

Знак Данко

Спектакль «Пламя Данко» не просто дает зрителю повод поразмышлять о благородстве и эгоизме, о бессердечии и способности на поступок во имя другого человека. Он как бы размыкает художественную завершенность горьковской легенды, открывая ее в повседневность. В конце каждого спектакля театр «Вера» вручает специальный «Знак Данко» — скульптурное изображение пламени в раскрытой ладони — обычным детям, совершившим доброе дело, тем, кто не смог пройти мимо чужой беды или спас чью-то жизнь. По сути, театр не ограничивается лишь художественным уроком, он дает наглядный пример героизма в реальности, побуждает задуматься о том, что делает человека по-настоящему свободным: независимость или любовь?

Андрей Журавлев, "Столица Нижний"